Неточные совпадения
— Странный, не правда ли? — воскликнула Лидия, снова оживляясь. Оказалось, что Диомидов — сирота, подкидыш; до девяти лет он воспитывался старой девой,
сестрой учителя истории, потом она умерла, учитель спился и тоже через два года помер, а Диомидова
взял в ученики
себе резчик по дереву, работавший иконостасы. Проработав у него пять лет, Диомидов перешел к его брату, бутафору, холостяку и пьянице,
с ним и живет.
Внутренний мир ее разрушен, ее уверили, что ее сын — сын божий, что она — богородица; она смотрит
с какой-то нервной восторженностью,
с магнетическим ясновидением, она будто говорит: «
Возьмите его, он не мой». Но в то же время прижимает его к
себе так, что если б можно, она убежала бы
с ним куда-нибудь вдаль и стала бы просто ласкать, кормить грудью не спасителя мира, а своего сына. И все это оттого, что она женщина-мать и вовсе не
сестра всем Изидам, Реям и прочим богам женского пола.
Еще раз в отцовском доме сошлись все
сестры. Даже пришла Серафима, не показывавшаяся нигде. Все ходили
с опухшими от слез глазами. Сошлись и зятья. Самым деятельным оказался Замараев. Он
взял на
себя все хлопоты, суетился, бегал и старался изо всех сил.
Детей Дросиды Ивановны недавно разрешено родным покойного Вильгельма
взять к
себе на воспитание
с тем, чтоб они назывались Васильевыми. В августе приезжала
сестра его Устинья Карловна Глинка и повезла их в Екатеринбург, где она гостит у Владимира Андреевича. Она теперь хлопочет, чтоб сюда перевели М. Кюхельбекера из Баргузина. Это будет большое утешение для Дросиды Ивановны, которая поручает тебе очень кланяться.
— Нет, monsieur Белоярцев, — отвечала
с своей всегдашней улыбкой Мечникова, — я не могу так жить: я люблю совершенную независимость, и к тому же у меня есть
сестра, ребенок, которая в нынешнем году кончает курс в пансионе. Я на днях должна буду
взять к
себе сестру.
А вот как: Михайла Максимыч Куролесов, через год после своей женитьбы на двоюродной
сестре моего дедушки, заметил у него во дворне круглого сироту Пантюшку, который показался ему необыкновенно сметливым и умным; он предложил
взять его к
себе для обучения грамоте и для образования из него делового человека, которого мог бы мой дедушка употреблять, как поверенного, во всех соприкосновениях
с земскими и уездными судами: дедушка согласился.
«Чего же мне лучше этого случая ждать, чтобы жизнь кончить? благослови, господи, час мой!» — и вышел, разделся, «Отчу» прочитал, на все стороны начальству и товарищам в землю ударил и говорю в
себе: «Ну, Груша,
сестра моя названая, прими за
себя кровь мою!» — да
с тем
взял в рот тонкую бечеву, на которой другим концом был канат привязан, да, разбежавшись
с берегу, и юркнул в воду.
— Правда! — согласился и
с этим доктор. — Но погоди, постой! — воскликнул он,
взяв себя на несколько мгновений за голову. — Егор Егорыч хотел сделать старшую
сестру Сусанны, Людмилу, масонкой и думал жениться на ней, а теперь пусть женится на Сусанне!
— Да как убили опричники матушку да батюшку,
сестер да братьев, скучно стало одному на свете; думаю
себе: пойду к добрым людям; они меня накормят, напоят, будут мне братьями да отцами! Встретил в кружале вот этого молодца, догадался, что он ваш, да и попросил
взять с собою.
Его мамаша, Ольга Ивановна, вдова коллежского секретаря и родная
сестра Кузьмичова, любившая образованных людей и благородное общество, умолила своего брата, ехавшего продавать шерсть,
взять с собою Егорушку и отдать его в гимназию; и теперь мальчик, не понимая, куда и зачем он едет, сидел на облучке рядом
с Дениской, держался за его локоть, чтоб не свалиться, и подпрыгивал, как чайник на конфорке.
— Ну, со всеми делами справился, — сказал он. — Сегодня бы и домой ехать, да вот
с Егором еще забота. Надо его пристроить.
Сестра говорила, что тут где-то ее подружка живет, Настасья Петровна, так вот, может, она его к
себе на квартиру
возьмет.
Было ясно, что он по-прежнему любит мою
сестру, но он ни разу даже в шутку не сказал, что
возьмет ее
с собою в Петербург или за границу, и я не мог
себе ясно представить, что будет
с нею, если она останется жива, что будет
с ее ребенком.
Чтобы не так было грустно матери моей возвращаться домой, по настоянию отца
взяли с собой мою любимую старшую сестрицу; брата и меньшую
сестру оставили в Аксакове
с тетушкой Евгенией Степановной.
Я не стану распространяться о том, как устроивала свое городское житье моя мать, как она
взяла к
себе своих
сестер, познакомилась
с лучшим казанским обществом, делала визиты, принимала их, вывозила своих
сестер на вечера и на балы, давала у
себя небольшие вечера и обеды; я мало обращал на них внимания, но помню, как во время одного из таких обедов приехала к нам из Москвы первая наша гувернантка, старуха француженка, мадам Фуасье, как влетела она прямо в залу
с жалобою на извозчиков и всех нас переконфузила, потому что все мы не умели говорить по-французски, а старуха не знала по-русски.
— Пресвятая троица! как же мне теперь уверить матушку! А она, старушка, каждый день, как только мы поссоримся
с сестрою, говорит: «Вы, детки, живете между
собою, как собаки. Хоть бы вы
взяли пример
с Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича. Вот уж друзья так друзья! то-то приятели! то-то достойные люди!» Вот тебе и приятели! Расскажите, за что же это? как?
Дня три спустя она получила известие, что муж ее
сестры скончался, и,
взяв меня
с собою, отправилась к ней в деревню. Матушка располагала провесть у ней месяц, но осталась до поздней осени — и мы только в конце сентября вернулись в нашу деревню.
С окончанием завтрака мисс Бликс сочла своею обязанностью заявить графине, что никогда еще не видала она, чтобы дети вели
себя так примерно, как в эти последние дни. Графиня возразила, что она уже слышала об этом от
сестры и потому распорядилась, приказав
взять к вечеру ложу в цирке.
Павел хотел было отказаться, но ему жаль стало
сестры, и он снова сел на прежнее место. Через несколько минут в комнату вошел
с нянькой старший сын Лизаветы Васильевны. Он, ни слова не говоря и только поглядывая искоса на незнакомое ему лицо Павла, подошел к матери и положил к ней головку на колени. Лизавета Васильевна
взяла его к
себе на руки и начала целовать. Павел любовался племянником и, кажется, забыл неприятное впечатление, произведенное на него зятем: ребенок был действительно хорош
собою.
Гоголя
с его
сестрой Анютой, чтоб
взять с собой Лизу, которая целый год жила у Раевской, и чтоб проститься
с сыном, который, вероятно, уведомил ее, что уезжает надолго.
Черткова,
с которой он был очень дружен, не
взяла его
сестры к
себе, хотя очень могла это сделать; у других знакомых поместить было невозможно.
Меня, по случаю ужасных холодов, мать не
взяла с собою в дальнюю дорогу, а оставила у своей
сестры, у моей тетки, которая была замужем за одним орловским помещиком, про которого ходила невеселая слава.
— Не спалось. Всё думал. Раскудахтались мы
с тобой вчера, смякли… мне теперь стыдно
себя… Ни к чему всё это. Ваша
сестра, в таких разах, норовит человека в руки
взять… н-да… Только ты про это не мечтай — не удастся… Меня ты не обойдёшь, я тебе не поддамся. Так и знай!
Напрасно он называл
себя ее сыном, но она не верила, и спустя несколько времени просит он: «Позволь мне, матушка,
взять сааз и идти, я слышал, здесь близко есть свадьба:
сестра меня проводит; я буду петь и играть, и все, что получу, принесу сюда и разделю
с вами».
Тогда в радости Ашик-Кериб сказал ему: «Послушай, Куршуд-бек, я тебя утешу:
сестра моя не хуже твоей прежней невесты, я богат: у ней будет не менее серебра и золота; итак,
возьми ее за
себя — и будьте так же счастливы, как я
с моей дорогою Магуль-Мегери».
Вазуза испугалась, чтоб Волга не наказала ее, назвалась меньшой
сестрой и попросила Волгу довести ее до Хвалынского царства. Волга простила
сестру и
взяла с собой.
Сестра Елены вытаращила глаза, начала произносить какую-то молитву на французском языке. Все поникли головами. Эффект был самый глупый. Им бы уж лучше
взять себе какого-нибудь аббата, чтоб он им католические проповеди читал… Какая аффектация! Боже ты милосердный!.. Все как-то в нос и
с воздыханиями. Я сначала подумала, что это нарочно.
Денежный долг Тони был уплачен, всякая движимость, остававшаяся в квартире Ранеевых, отчасти продана, отчасти перешла в комнату Даши и в комнату Тони, которую занял искалеченный брат их. Ему же, как бы по наследству, перешли все группы vieux Saxe, назначенные Володе. Лиза
взяла с собою только дорогие для нее семейные портреты, картину
с изображением Жанны д'Арк и завещанную ей отцом фарфоровую
сестру милосердия. Тони не рассталась со своим рыцарем.
Ее отец, внезапно и совершенно неожиданно для нее, решил
взять ее из пансиона, где, по его мнению, ей было нечего делать, — доканчивать же свое светское воспитание она могла, по его словам, и в Петербурге, под руководством своей замужней
сестры. Сергей Сергеевич переговорил об этом
с графиней Надеждой Сергеевной и ее мужем, и они охотно согласились принять к
себе в дом молодую девушку и руководить ее начинающеюся светскою жизнью.